История любви и отчаяния

        Театральный художник Георгий Якулов, оформлявший премьеры крупных московских театров, был весьма популярен.  Его мастерская славилась как место сборищ  творческих личностей. Именно здесь, в пыльных коридорах полубогемной «интеллигентской» квартиры, началась история любви и отчаянья Сергея Есенина и Айседоры Дункан.

       Якулов пригласил Айседору в гости, больше чтобы показать как заморскую жар-птицу в собственных интерьерах. Айседора ужинать не захотела, и ее проводили  в соседнюю комнату, где она, сейчас же была окружена людьми.
Из воспоминаний Анатолия Мариенгофа: Есенин ворвался в комнату  в светло-сером костюме, крича: «Где Дункан? Где Дункан?»
— Кто это? — спросил я Якулова.
— Есенин... — засмеялся он».
Айседора легла на диван, а Есенин у ее ног.
Она окунула руку в его кудри и сказала:
— Solotaia golova!
Потом поцеловала его в губы.
И вторично ее рот, маленький и красный, как ранка от пули, приятно изломал русские буквы:
— Angel!
Поцеловала еще раз и сказала:
— Tschort!».

       Дункан не говорила по-русски, Есенин не владел иностранными языками, и все же они «проговорили» жестами и полуфразами весь вечер, вполне понимая друг друга. «Он читал мне свои стихи, — говорила в тот вечер Айседора, — я ничего не поняла, но я слышу, что это музыка и что стихи эти писал génie!».

      Храмом танца Айседоры стал особняк на Пречистенке, дом № 20. Роль Дункан в истории этого особняка — еще один завиток судьбы, красивое совпадение, которое в свое время весьма позабавило заморскую танцовщицу.

        В начале ХХ века в доме на Пречистенке поселился миллионер Алексей Константинович Ушков, владелец чайной компании «Губкин и Кузнецов», торговавшей чаем и в России, и в Лондоне, и в Индии, и даже в Китае. Промышленник, любитель искусства, человек широких взглядов, Ушков много тратил на благотворительность, покровительствовал московской филармонии и Большому театру. Там, в Большом театре, он встретил свою будущую жену, прима-балерину Александру Балашову. Для нее любящий супруг оборудовал в особняке на Пречистенке репетиционный танцевальный зал.

           После 1917 года жизнь супругов по понятным причинам изменилась. Несмотря на близкое знакомство Балашовой с Борисом Красиным, назначенным на пост управляющего Музыкального отдела Наркомпроса РСФСР, и относительную неприкосновенность приближенной к высокому искусству четы, они все же приняли решение покинуть Россию. В Париже Ушков и Балашова поселились на rue de la Pompe, в доме, ранее принадлежавшем — вот оно, удивительное совпадение — Айседоре Дункан, ставшей новой хозяйкой зеркального танцевального зала в особняке на Пречистенке. Так две великие танцовщицы своего времени «обменялись» домами и городами — шутница Айседора назвала это «кадрилью».

         Более чем 15-летняя разница в возрасте — тогда Айседоре минуло уже 45 лет, Есенину — 27, — несомненно, доставляла немало мучений танцовщице, у которой многое осталось в прошлом: и очарование молодого гибкого тела, и новизна ее таланта, и громкая слава, и востребованность у публики. «Она была еще хороша, но в отношениях ее к Есенину уже чувствовалась трагическая алчность последнего чувства».

Вскоре выяснилось, что неприятен Есенину не столько возраст жены, сколько ее мировая слава — угасающая, но вовсе не угасшая. На следующий день после свадьбы супруги отбыли в путешествие по Европе и Америке, которое обернулось для «рязанского поэта» затяжной (почти полтора года) мучительной пыткой. После ссор, битой посуды, ночных преследований и череды скандалов Дункан уехала в Кисловодск. Супруги, тем не менее, обменивались письмами — короткими и трогательными с ее стороны, сухими и отрывистыми с его.

«Москва Пречистенка 20; Есенину
[из] Кисловодска...
Дарлинг очен грустно без тебя надеюс скоро
приедеш сюда навеки люблю ИЗАДОРА»
(22 августа 1923).

«Дорогая Изадора! Я очень занят книжными делами, приехать не могу. Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью тебе. С Пречистенки я съехал сперва к Колобову, сейчас переезжаю на другую квартиру, которую покупаем вместе с Мариенгофом... Желаю успеха и здоровья, и поменьше пить... Любящий С. Есенин... Москва.» (конец августа 1923 г.)

         Незадолго до смерти Есенин вспоминал свою жену: «Я вот ей напишу... позову... и она прискачет ко мне откуда угодно...». Но через 5 дней его самого не стало — повесился в ленинградской гостинице. 14 сентября 1927 года в Ницце она села в спортивный автомобиль Бугатти 35, воскликнув «Прощайте, друзья! Я иду к славе!». Через минуту ее задушил собственный шарф, зацепившийся за ось автомобиля.

         Нити судьбы, связавшие двух столь разных людей безудержной страстью и болью, до сих пор прочны — история любви стареющей американской танцовщицы и молодого рязанского поэта стала частью нашей памяти. Они смотрят на нас с музейных фотографий 1920-х годов, такие счастливые, такие несчастные — Сергей Есенин и Айседора Дункан.